«Тереза Авильская – монахиня, святая, Учитель Церкви, жила в XVII в., - наверное, какая-нибудь постная зануда, только и умеющая, что каяться да молиться», - так может подумать тот, кто впервые встретил это имя. На самом же деле в истории Церкви нет, пожалуй, женской судьбы более яркой, интересной, всегда современной и своевременной.

В 1515 г. в Авиле, в семье знатного дона Альфонсо де Чепеда-и-Ахумада родилась еще одна дочь (всего у него было шесть сыновей и три дочери). Девочка росла прехорошенькой и умненькой. В 6 лет она уже умела читать и ее любимой книгой был сборник житий святых. Она произвела на Терезу столь глубокое впечатление, что целыми днями они с 8-летним братом Родриго играли в «святость». Идея вечной жизни так захватила девочку, что стремление к ней Тереза пронесла через всю жизнь. А пока дети играли. Однажды их игра зашла так далеко, что Тереза и Родриго сбежали из дома, чтобы проповедовать Евангелие в дальних странах и принять мученическую смерть. К счастью, их нашли. Родриго плакал и говорил, что он послушал сестру, а Тереза восторженно повторяла: «Я хочу увидеть Бога!» В своей автобиографии спустя полвека она пишет: «Я страстно желала умереть так (мученечески)… для того, чтобы поскорее и без особого труда наслаждаться небесными благами, о которых читала в книге». Однако, опять-таки к счастью, «самым большим препятствием для осуществления наших планов были наши родители». Но дети не смирились: раз они не смогли стать мучениками, надо стать отшельниками – тоже вполне достойная категория святых. Ребята построили в саду что-то вроде келий и проводили там все дни.

Но время шло, Тереза взрослела. Когда ей было 12 лет, умерла мать. Старшие братья один за другим отправлялись в Новый Свет, открытый Колумбом: некоторые из желания сделать карьеру и принять участие в завоеваниях; другие были охвачены миссионерским пылом. Постепенно Тереза стала понимать, что она, конечно, любит Бога, но она любит также жизнь, свое тело, дорожит людскими привязанностями и успехом. Теперь она зачитывалась рыцарскими романами, более того, вместе с тем же братом Родриго они сами написали роман, который пользовался большим успехом среди родственников и друзей. Тереза вспоминает: «Я начала одеваться изысканно и стремилась выезжать. Я чрезвычайно заботилась о своих руках и прическе, пользовалась духами и всевозможными суетными ухищрениями, но, поскольку я была очень избалована, мне их вечно не хватало». Обычная девушка, не правда ли?

Но светская жизнь не смогла полностью вытеснить из ее души мечту о жизни вечной. Тереза разрывалась между земным и небесным – и это будет длиться долгие десятилетия. Иногда ее охватывало желание уйти в монастырь, а иногда эта мысль вызывала у нее отвращение. Но в те годы у женщины были только два пути: монастырь и замужество. Замужество пугало девушку еще больше. Несмотря на обилие поклонников, среди них не оказалось единственного, избранника, а сам брак казался Терезе такой же темницей, как и монастырь. И в 20 лет она сделала выбор – тайком от отца бежала в кармелитский монастырь. В автобиографии она писала: «Я вспоминаю,.. что когда я оставила отцовский дом, то почувствовала такую раздирающую душу боль, будто сильнейшей боли нельзя испытать даже при смерти: казалось, будто мне одну за другой ломали кости». Она отрывала от сердца самое дорогое. Или очищала его?..

В те времена некоторые женские монастыри «обутых» кармелиток (чуть позже станет ясно, почему их так называли) представляли собой нечто вроде пансионата для знатных вдов и старых дев, и атмосфера в них была соответствующей: аскеза не слишком сурова, посещения родственников и друзей, в том числе и мужского пола, допустимы, молитвенное правило не утомительно. Вокруг Терезы быстро сформировался круг друзей и даже поклонников. Она писала об этом периоде: «У меня был очень серьезный недостаток, ставший для меня причиной многих зол, и это было вот что: как только я замечала, что кто-нибудь, кто мне приятен, любит меня, я привязывалась к нему так, что этот человек не выходил у меня из головы. Конечно, я не хотела ни в чем обидеть Бога, но я наслаждалась, видя этого человека, думая о нем и о его достоинствах, и действительно рисковала погубить душу». Проблема юности с уходом в монастырь не исчезла.

Более того, Тереза констатирует: «Моя жизнь была тяжелее всего, что можно себе представить, потому что я не находила успокоения в Боге и не обрела счастья в миру». Две великих заповеди – возлюбить Бога всем сердцем и возлюбить ближнего как самого себя – ей так и не удавалось совместить. Многие на ее месте сошли бы с ума, остальные выбрали бы что-то одно, но Тереза была слишком сильной и целеустремленной личностью, чтобы сдаться или удовольствоваться половинчатым решением. И Господь послал ей решение – через молодого исповедника, который помог ей смотреть на свою жизнь, не выискивая в ней совершенное или помысленное зло, а пытаясь понять, что она не дает Иисусу проявить Свою любовь к ней. И с ее глаз спала пелена.

Если раньше она жила как любящая женщина, стремящаяся показать себя Любимому с лучшей стороны, заслужить Его внимание, но не уверенная в ответном чувстве, то теперь она стала чувствовать себя женщиной и любящей, и любимой. Это чудесное преображение известно, наверное, каждому. И вслед за ним изменяется вся жизнь. Весь мир становится щедрым даром Любящего, ему можно и нужно радоваться. Хорошие люди, встретившиеся на пути – тоже Его дар, посланный, чтобы скрасить пребывание вдали. И нет ничего плохого в том, чтобы любоваться ими – любуясь творением, славишь Творца.

Изменяется отношение к аскезе – для Господа не страдания и лишения сами по себе, бессмысленные (иначе Его любовь носила бы несколько садистический характер), а готовность перенести их ради достижения некой конкретной цели, ради служения Ему. Однажды, уже позже, Тереза по пути в один из основанных ею монастырей, остановилась у трактира, где подавали прекрасно приготовленных рябчиков. Один из посетителей, увидев, с каким удовольствием она их ест, сказал: «Ну и монахиня! А как же пост?» На что Тереза ответила: «Э, братец, когда пост – это пост, а когда рябчики – то рябчики». И действительно, если Господь послал ей такое вкусное блюдо, почему Ему должно быть приятно, если она откажется от него?..

Но самое главное – изменилось отношение Терезы к Иисусу. Он стал поистине ближним, другом. Тереза советовалась с Ним по всем вопросам, постоянно ощущая Его присутствие. В этом и состоит суть ее мистического опыта: она спрашивала – и Он отвечал.

Собственно, началась новая жизнь. И эта новая жизнь требовала новых форм служения Богу. Терезу больше не удовлетворяло пребывание в относительно комфортном монастыре. Она решилась возродить то, что было почти утрачено в монашеской жизни: истинное вручение себя в руки Бога, довольствуясь тем, что Он пошлет. Вместе со своими подругами Тереза основала новую общину – «босоногих» кармелиток.

Казалось бы, теперь достигута внутренняя гармония. Но это не так. Тереза живет, радуясь при звуке боя часов тому, что ее встреча со Христом стала еще ближе. Она живет мечтой о смерти. При всей эсхатологической верности такой жизни, она все же ущербна и чревата внутренним конфликтом: жить-то все-таки приходится. И Господь вновь приоткрывает ей дверь к истине, говоря, что жизнь человека имеет цель, Им поставленную. Так Тереза ощутила, поняла себя как соработницу Христу. Она вместе с Любимым занималась общим делом – в меру своих человеческих сил. Их общение стало настолько близким и искренним, что Тереза иногда даже ругается со своим Господом. Однажды, когда у нее совершенно не ладилось строительство очередного монастыря (всего она основала их 16), Тереза подошла к распятию и воскликнула: «Слушай, в конце концов, чей это монастырь – мой или Твой?! Если Твой, то и Ты работай!» И с этого момента все чудесным образом устроилось. Эта форма молитвы – непривычная, парадоксальная, даже шокирующая – кажется высшей в своей искренности и чувством сопричастности.

Однако и это не было конечной стадией духовного развития Терезы, ощущавшей себя не только супругой Христовой (она пишет об их «духовном браке»), но и дочерью Церкви. Однако в то время, когда она основала свой первый монастырь, во Франции начались религиозные войны. Терезу ужасало то, что христиане убивают друг друга, грабят храмы, ненавидят и презирают Папу. И это еще не все. К ней в монастырь приехал погостить монах – миссионер из Нового Света. Тереза всегда считала освоение новых земель благородной христианской миссией и гордилась тем, что в нем принимают участие и ее братья (а Родриго даже погиб). А монах рассказал ей о тех, жестокостях, которыми сопровождается испанская экспансия. Новые народы не только не обращались к христианству, но умирая, со слезами отказывались от последнего причастия, поскольку не хотели попадать в «испанский рай».

Как среагировало бы большинство из нас? Отвернулось от Церкви? Разуверились в Боге?.. Тереза осталась верна своей сопричастности. Она пишет: «Мне казалось, что я столь порочна, что все зло и все ереси мира суть следствие моих грехов… Быть может, именно я разгневала Христа своими грехами, и Он обрушил на землю столько бед». Это не гордыня, это ответственность: так мать отвечает за своих детей.

Ее служение стало еще более активным. Однако в те времена (не слишком, впрочем, отличавшиеся в этом аспекте от времен нынешних) роль женщины в обществе и Церкви ограничивалась домашними заботами, смирением и молитвой. Но Тереза – прирожденный лидер, обаятельная, умная, исполненная достоинства женщина. До нас дошли ее сочинения, которые пришлись бы по вкусу разумным феминисткам. В результате она попала в поле зрения инквизиции, а папский нунций назвал ее «непослушной бродягой». Тереза сносила это терпеливо, воспринимая Церковь не просто как мать, но как мать, тяжко болеющую.

Ее лекарством стало ее мистическое богословие. Тереза Авильская – первая женщина-богослов, Учитель Церкви. Это не только трудно себе представить, в это трудно поверить. В социуме, изначально ориентированном на мужчин, - ведь только они могут быть священниками, исповедниками, духовниками, - женщина получила одно из самых почетных званий. В 50 лет Тереза начала писать книги и письма, по сей день определяющие духовность – отнюдь не только женскую – в Католической Церкви. Почему именно она? Возможно, потому, что так и не перестала быть женщиной – страстной и терпеливой, любящей и любимой. Так и не стала постной занудой. Она любила Бога не потому, что ее не полюбил ни один мужчина. Наоборот: всю жизнь ее окружали поклонники, мужчины влюблялись в нее, что часто приводило их к монашеству. Но Иисус оказался лучшим (что не удивительно). Здесь кроется глубокая, интимная и очень важная тайна: многие любят Бога, но многие ли так непосредственно воспринимают любовь Бога к себе?

И все же среди земных мужчин нужно выделить одного – Иоанна Креста (Хуана де ла Крус). Он был младше Терезы на 30 лет, но именно его она избрала своим первым сподвижником. Их встреча произошла в 1567 г., когда ей было 52 года, а ему – 22. Тереза помогла Иоанну основать монастырь «босоногих» кармелитов – в такой глуши, что сама искала его в первый свой приезд целый день. Она, на собственном опыте зная опасность этого пути, боялась за Иоанна. Но избежать бед не удалось. Хуана де ла Крус генерал Ордена бросил в тюрьму, где он провел 9 месяцев в тяжелейших условиях, не видя солнца, питаясь только хлебом и водой, не имея возможность постирать одежду. По пятницам его били бичом.

И именно здесь Иоанн стал великим поэтом – мистиком. Он не мог писать стихи – он их запоминал. Самое потрясающее – что эти стихи были о любви, столь же живой и преданной, как любовь Терезы. Любви, конечно, к Богу, но любви человеческой.

Через 9 месяцев Хуану удалось бежать из темницы и укрыться в женском кармелитском монастыре. Монастыри, основанные Терезой и живущие ее духом согласно ее воле, естественно, стремились видеть Хуана де ла Крус своим духовным наставником. И именно они уговорили его записать свои стихи. Возможно, это утверждение покажется вульгарным, но от духовного брака Терезы с Иисусом в мир явился духовный сын – певец Божественной любви Иоанн Креста.

Но вернемся к святой Терезе Авильской. Ее духовное наследие можно условно разделить на четыре части. Первая – ее автобиография, которая поражает откровенностью и истинностью. Мать-настоятельница и основательница 16 монастырей не боялась признаться в своей слабости и греховности, в своих ошибках и искушениях. В монашеской среде в определенном смысле приято признавать свое несовершенство и априорную греховность – такую же, как всего рода человеческого. Но вот публично детализировать свои слабости и искушения – это свойственно немногим. Может быть, именно поэтому откровения Терезы иногда шокируют. Но это не бессмысленный стриптиз души: он необходим для того, чтобы мы, читатели, осознали, что святость – не за высокой стеной, она достижима. Святые, а тем более монашествующие, - такие же, как мы в своих слабостях. Их отличает сила – сила противостоять своей слабости.

Вторая часть – письма: королям, священникам, монахиням, родным, друзьям. Это настоящая школа святости в повседневной жизни. Известно, что гораздо легче поститься и молиться, чем принимать богоугодные решения в обыденных ситуациях: в конфликтах с соседкой, в ходе шопинга… Третья часть – наставления сестрам-монахиням, полезные, однако, всем тем, кто по разным причинам вписан в коллектив и вынужден считаться с ним, не теряя при этом себя.

Но самая знаменитая книга святой Терезы Авильской – «Внутренний замок». Она – о человеческой душе и о Боге, живущем в ней. Но в первую очередь – о любви. Она не очень легка для чтения – впрочем, наверное, и писать ее было сложно: любой знает, как трудно переложить на бумагу тончайшие движения души. И конечно это произведение мистика, которому истина открывалась в неизъяснимости созерцания, поэтому и читать ее надо, будучи готовым к многозначности и неуловимости смысла слов.

Если же смотреть с точки зрения содержания, то в трудах Терезы Авильской можно выделить несколько тем – может быть, не основных, но весьма нетривиальных.

Исходя из утверждения, что вера без дел мертва, Тереза настаивает на том, что для полноценной духовной жизни необходима работа (недаром она воспринимает себя соработницей Христу). Правда, к работе она относит и молитву, отчасти противопоставляя ее чистому созерцанию. Для Терезы молитва – это работа, а работа – молитва, если она совершается во имя Господа. В распорядке дня ее монастырей труд и молитва занимают одинаковое время. Любопытно, что из двух сестер Лазаря – Марии и Марфы – она предпочитает путь Марфы. Мария сидела у ног Христа и слушала Его поучения, в то время как Марфа готовила ужин Иисусу и Его друзьям. Тереза говорила, что путь Марии прекрасен, но если бы им пошла и Марфа, Иисус умер бы от голода.

И здесь возникает еще одна очень важная тема в богословии Терезы: женщина как образ Божий. Несмотря на то, что теологи неоднократно писали, что Бог не имеет половой принадлежности, в обыденном сознании Он – Отец, а не Мать. Иисус также мужчина. Священническая власть в Церкви тоже принадлежит мужчинам. И почитание Девы Марии не уравновешивает положение. Для Терезы Авильской это и не требуется: у женщины своя, весьма почетная роль в Божественном Замысле. Еще в Ветхом Завете – особенно в Песне Песней – Бог обращается к Своему избранному народу как к любимой женщине. Церковь – тоже «она», Невеста Христова. И пусть мужчины не обижаются, но роль женщины – быть любимой.

И это не все. В решающие, поворотные моменты земной жизни Иисуса рядом с Ним оказывается именно женщина: через нее Он приходит в мир, по ее просьбе совершает первое чудо. Она стояла у креста, и это ей первой явился Иисус после Своего Воскресения. То, что женщины оказались более отважными и преданными, чем апостолы, оставшись со Христом на Его Крестном пути в то время, как апостолы (кроме Иоанна) разбежались, вероятно, не случайно. Роль женщины в Божественном Замысле – влекущая тайна, такая же тайна, как сама Любовь.

И то, что богослов и мистик Тереза Авильская была права, доказывает трогательное чудо: перед окном кельи, где умерла Тереза, наутро после ее смерти, 5 октября, покрылось белыми цветами маленькое засохшее деревце. Да, Тереза любила Бог. Но Бог любил Терезу не меньше.