В предыдущих номерах НГр помещена статья Александра Журавского и Александра Крылежева «Российское государство перед феноменом религиозности» и дискуссия вокруг нее. Но, как мне кажется, один аспект оставлен без должного внимания, хотя, если проанализировать «горячие точки» на религиозно-правовом поле, именно он нуждается в осмыслении. Речь идет о соотношении в политике государства прав организации и прав личности.

С некоторой долей упрощения можно выстроить следующую шкалу: религия (как явление) – вероисповедание – конфессия – центральная религиозная организация – местная религиозная организация – верующий. Например: религия – христианство – православие – РПЦ МП – приход – прихожанин. Вполне понятно, что на каждом уровне существуют элементы, не входящие в систему. И тогда встает вопрос, что и кто должен быть участником правовых отношений с государством. Может ли последнее брать на себя ответственность на общем уровне? В предыдущую эпоху этот вопрос решался просто – любая религия есть опиум для народа. Нынешняя эпоха стремится быть более гибкой, но в результате, на мой взгляд, вмешивается в вопросы, не входящие в ее компетенцию.

Вполне понятно также, что государству удобнее иметь дело с организацией, со структурой. Но как быть с теми, кто в структуру не входит? Или, что чаще, находится в конфликте со структурой? Московский городской суд вынес 1 октября решение по иску Ново-Нахичеванской и Российской епархии Армянской апостольской церкви к одной централизованной и трем местным организациям той же церкви, зарегистрированным в Москве. Суд признал, что выход последних из состава епархии незаконен, а изменения и дополнения, внесенные с этой целью в их уставы, - недействительны. Московское управление юстиции признало, что нарушило требования законодательства о свободе совести и о религиозных объединениях, зарегистрировав изменения и дополнения в уставы религиозных организаций, не предусмотренные внутренними установлениями Армянской апостольской церкви. Но вопрос о законности или незаконности выхода приходов из епархии не входит в компетенцию государства, схизма (как и ересь) не есть объекты светского права. В конце концов, первые христиане тоже были еретиками (с точки зрения официальной религии), а православие и по сей день многими считается схизмой.

Александр Щипков так сформулировал этот вопрос: «Государство может допустить только такую религиозную деятельность, которая не вступает в противоречие с конституционным правом на свободу совести и вероисповедания и принципом светского характера государства. Конкретные религиозные представления приверженцев той или иной религии, которые оказываются несовместимыми с этими принципами, подпадают под термин "религиозный экстремизм" и должны быть признаны антиобщественными и антигосударственными.» Однако я бы чуть переставила акцент: государство обязано допускать религиозную деятельность… - и далее по тексту. Все рассуждения о сектах, традиционных и нетрадиционных религиях и прочее могут соотносится только с одним этим принципом. Да, сектанты, еретики, схизматики, но законы соблюдают? Значит, в своем праве.

Еще более напряженным является вопрос о соотношении интересов религиозной организации и отдельной личности. Это и проблема визита Папы Римского – у католиков есть право видеть своего духовного лидера, и какое им дело до мнения на этот счет другого гражданина Российской Федерации Алексея Ридигера? Не хочет – пусть не встречается. У человека есть право пойти на выставку «Осторожно, религия» или посмотреть по телевизору «Последнее искушение Христа» – вне зависимости от мнения некой – одной из многих – религиозной организации. Пусть ее члены и не смотрят. Сегодня сложился явный перегиб в сторону прав организации по отношению к правам личности.

Но есть и другой аспект. Верующие могут объединяться в группы для исповедания своей веры – но могут и не объединяться. Или объединяться, но в независимые группы. И здесь есть большая социологическо-социальная проблема. Например: православие – это вероисповедание, а РПЦ МП – организация. Не все православные – члены этой организации, да они и не обязаны ими быть. Но тогда РПЦ МП не имеет право представлять их интересы, неся на щите данные социологов. Предполагаю, что если бы в опросах был сформулирован не вопрос о вероисповедании, а вопрос о принадлежности к организации, это стало бы очевидным – но не выгодным для определенных структур.

На мой взгляд, политика государства должна быть выстроена в первую очередь на уважении прав личности - хотя бы потому, что организация состоит из конкретных людей. А сегодня именно с этим у нас большие сложности. Человеку, видимо, по привычке, все время что-то навязывают или что-то запрещают. Выставку «Осторожно, религия» запретили, а выставку «Маршрут безопасности» в Челябинске – обязали смотреть. Пасху и Рождество во всех школах празднуют, а Хэллоуин запретили. Навязывают «Основы православной культуры» и препятствуют встрече со своим духовным лидером. Депутат С. Глазьев в своем запросе по поводу визита Далай-ламы "совершенно убежден, что бессмысленно ожидать уважения со стороны других стран к государству, которое оскорбляет собственных граждан". И надо признать его правоту. И совсем жалко в этой ситуации атеистов, чьи интересы вообще перестали учитываться.

К сожалению, сегодня политика государства в области религии построена на лукавстве. Последний, - и, пожалуй, самый забавный пример связан с выборами. Как известно, партия не может в названии указывать на свою религиозную ориентацию. В результате мы получили партию Истинные патриоты России, основанную на исламе, Народную партию, основанную на православии, равно, как и КПРФ и «Единая Россия». А не проще было бы разрешить, более того, обязать партии указывать в названии на свое вероисповедание или отсутствие такового? Или запретить строить партии на религиозной основе? Зачем исподтишка протягивать религиозную составляющую в Думу? Надо либо это делать открыто, либо не делать вообще. Представьте себе россиянина в глухой провинции, считающего себя патриотом, - он сумеет предположить, что истинные патриоты России – это мусульмане?..

Подводя итоги, замечу: государственная стабильность, отсутствие конфликтов и защита национальных интересов достижимы не путем «управляемости процессов, происходящих в религиозной среде», и даже не путем «обеспечения позитивного участия религиозных объединений в жизни гражданского общества», а в уважении прав личности и создании ситуации, когда любой россиянин, исповедующий любую веру или не исповедующий никакой, принадлежащий к какой-либо религиозной организации или занимающий автономную позицию, будет чувствовать Россию своей родиной, а государство – защищающим его интересы.

Собственно, в этом моя основная претензия к статье, которая, несмотря на большой объем, всего дважды упомянула «индивидуальные гражданские права» и считает вполне нормальным «институциональное отношение к религии как религиозному объединению», когда «государство определяет религиозность через закон, то есть как религиозную организацию и религиозную группу, указывая их свойства». Извините, это не демократия, это иерархократия…