И вновь в Думе говорят о религии – на этот раз об установлении уголовной ответственности за “оскорбление чувств и убеждений граждан в связи с их отношением к религии”. И по этому поводу возникает несколько вопросов. Основной из них – что такое “оскорбление”. Вопрос это не праздный, поскольку смысл именно этого понятия предстоит определять суду.

Слово “оскорбление” – однокоренное со словом “скорбь”. Оскорбить – значит заставить кого-то скорбеть. Именно скорбеть, а не гневаться, возмущаться, бить окна. И это первое замечание.

Второе: оскорбление может быть нанесено сознательно, целенаправленно. При этом не важно, оскорбился кто-нибудь или нет. А можно подходить с противоположной стороны - не важно, каков был замысел, важен результат – кто-то оскорбился. И если первый вариант еще как-то может быть учтен, то второй… Есть люди (и их немало), которых оскорбляют планы введения школьного предмета “Основы православной культуры”, деления вероисповеданий на традиционные и прочие, празднование религиозных праздников одной группы населения как государственных и т. п. Кого судить будем?

Известно, что поводом к обсуждению установления уголовной ответственности за оскорбление религиозных (и антирелигиозных, заметим пока в скобках) чувств послужила выставка “Осторожно, религия!”. Поскольку под оскорблением религиозных чувств понимается также оскорбление религиозных символов, каковыми являются в том числе иконы, то эта выставка, видимо, обязательно подпадет под определение “оскорбление”. Но вот последнее время еще одна выставка стала объектом бурных эмоций. 3 апреля “Айдан -Галерея” выставила очередную серию работ фотохудожника Рауфа Мамедова “Игры на подоконниках”. Мамедов привлек к себе внимание еще в 1998 г., когда та же галерея выставила его “Тайную вечерю”, и в 2000 г. сериями “Исход № 1” и “ШизоАдам”. Шокирующим элементом является то, что моделями для фоторабот становятся люди, больные шизофренией, и дауны.

То, что работы шокируют, - бесспорно. Но важно то, что наступает после шока. На сайте дьякона Кураева, например, развернулась бурная дискуссия, в которой звучали и призывы к расправе над Мамедовым (другой участник высказал мнение, что подобные действия в отношении богохульников следует легитимизировать), и призывы сменить за бездействие мэра. Православные братья и сестры (слава Богу, не все) возмутились, а некоторые даже оскорбились. Но вот вопрос: что же их оскорбило?

Поскольку подавляющее большинство участников саму выставку не видело, оскорбительной показалась сама идея изображения больных людей в роли Адама, Евы, Христа, апостолов и Богоматери.

Бытует мнение, что рождение больного ребенка – это наказание за грехи, но болезнь – не следствие греха, об этом говорит сам Иисус по поводу слепорожденного: “не согрешил ни он, ни родители его” (Ин. 9.3). А если так, то чем эти люди хуже остальных?

А может быть, именно в этих людях становится очевидной наша собственная болезнь? Ибо все мы больны – душой в следствие первородного греха. Да и с умственным развитием у человечества не все в порядке, иначе оно бы все же выучило за 2000 лет Христовы заповеди.

То, что в любом человеке есть все – и святое, и грешное, и больное, и здоровое, - можно “прочитать” и в самих работах Р. Мамедова – в ролях Иисуса, Иуды и Пилата снят один и тот же человек. И разве же это не так? Разве не любой из нас в каких-то ситуациях может быть и предателем, и судьей, и святым?

Но дадим слово атеисту (по самоопределению): “Я очень сомневаюсь, что хоть кто-нибудь из нормальных, вменяемых людей будет воспринимать эти изображения буквально – дескать, автор предполагает, что именно так выглядели Иисус и апостолы. По-моему, в самой идее использовать людей со столь явными изменениями во внешности для такого рода инсценировок есть что-то очень трогательное и детское. Насколько я понимаю, Евангелия учат добру, только добру, всепрощению, и любви каждого к каждому. Больные синдромом Дауна – тоже люди, если следовать постулатам вашей (православной) веры, они ближе к Богу, чем “нормальные”. Что же такого, если они будут изображать Христа и апостолов? Вот разрубание икон топором, что имело место на какой-то из выставок, - это действительно святотатство. Но больные люди, большие дети, искренне играющие свои роли, наивные и беззащитные, и прекрасные в своей наивности и беззащитности…”. И “сомневающийся”: “что-то трогательное есть в этих людях, вечные дети, убогие, а значит, “у Бога” они, рядом где-то. И то, что художник заставляет увидеть в этих больных людях искру Божию, тоже правильно. И ничего здесь богохульного нет… Люди с синдромом Дауна, которые были задействованы в прошлой выставке, выглядели настолько одухотворенными, что это заставляло взглянуть на них как-то по-другому…”. И наконец православный: “Мне искренне понравились образы. Очень сильно. В какой-то степени десять таких убогих душевно чище нас десятерых. Хоть режьте меня – не вижу, в чем там кощунство”. Хорошие, добрые слова говорили и буддисты, и католики, и протестанты.

Эти длинные цитаты приведены для иллюстрации столь не модного сегодня предположения, что нравственность не связана напрямую с вероисповеданием. И совсем не обязательно возрождать православие ради возрождения нравственности – может быть, скорее наоборот: возрождение нравственности способно привести людей в храм.

Итак, вернемся к началу. Так судить или нет? Запрещать или нет? Если исходить из наличия намерения, то Рауф Мамедов не собирался никого оскорблять. И как запретить что-то, что одни считают оскорбительным, а другие – глубоко нравственным? Почему последние должны быть лишены возможности увидеть (услышать, прочитать), то, что их отнюдь не повергает в скорбь? Может, если кто-то оскорбился, то это его проблемы?

Конечно, вседозволенность тоже не выход. Основным – и, возможно, единственным – критерием могло бы стать место (или обстоятельство) нанесения оскорбления. Если это происходит в культовых местах и с оскорблением культовых предметов – это да, это нехорошо. А вот на “нейтральной территории” каждый волен видеть мир в соответствии со своими убеждениями – и показывать его остальным.

Остается еще один вопрос: как быть с атеистами? Как защитить их права? Что считать их “религиозными символами”? А ведь оскорбления в адрес людей неверующих стали уже просто хорошим тоном…