Великий Ницше, сумасшедший Ницше, Ницше - богохульник, Ницше - пророк. Мало о ком еще мы так много говорим и так мало знаем. Мало кто еще становился знаменем настолько противоположных движений. Мало кто еще был столь противоречив и столь целостен.

Тень отца Фридриха

Ницше родился 15 октября 1844 г. в бедной деревушке Реккен на границе Пруссии и Саксонии. Его отец был выходцем из духовной семьи – и дед, и прадед преподавали богословие. Среди его предков были польские дворяне, чем Фридрих всю жизнь гордился. Вот как сам Фридрих вспоминает об отце: “Мой отец был хрупким, добрым и болезненным существом, которому суждено было пройти бесследно, - он был скорее воспоминанием о жизни, чем самой жизнью”. Но до того, как стать приходским священником в Реккене, Карл Людвиг жил в Альтенбургском дворце и был преподавателем четырех принцесс.

Мать мальчика тоже была дочерью и внучкой пасторов. Ее мать провела всю молодость в Веймаре, общаясь с кружком Гете, а прабабка будущего философа упоминал в своем дневнике юный Гете.

Когда Фридриху было три года, его отец, Карл Людвиг, сошел с ума и через год умер. А еще через два года, в 1850 г. мальчику снится сон, в котором из разверзнутой могилы выходит закутанный в саван отец, проходит через церковь, забирает Иосифа, маленького брата Фридриха, и скрывается с ним в могиле. Вскоре Иосиф действительно умирает, и его хоронят в могиле отца: сон сбылся. Это событие стало ключевым в жизни и творчестве Ницше.

После смерти отца семья переезжает в Наумбург. Фридрих изучает богословие, еврейский, греческий и латинский языки. Уже в 24 года он становится профессором университета, но через десять лет вынужден оставить преподавание по состоянию здоровья. Однако это не помешало Фридриху в 1870 г. стать санитаром на фронте. Его сестра писала, что спустя 15 лет воспоминания об этом периоде все еще были живы в душе Ницше. Однажды мимо него с грохотом и шумом “пронесся красивый кавалерийский полк, великолепный, как выражение народного мужества и задора. Но вот стук и гром усиливаются, и за полком в стремительнейшем темпе несется полевая артиллерия. В конце шла пехота быстрым шагом: глаза сверкали, чеканный шаг звенел по крепкому грунту, как могучие удары молота. И когда все это шествие вихрем пронеслось мимо него в битву, быть может, навстречу смерти, столь величественное в своей жизненной силе, в своем мужестве, рвущемся в бой, “тогда я ясно почувствовал, сестра, что сильнейшая и высшая воля к жизни находит свое выражение не в жалкой борьбе за существование, но в воле к битве, к власти и превосходству!””.

Детский страх смерти заставил Ницше искать способ преодолеть его. Но побеждает сильнейший. Стремление к силе – вот один из ключей к творчеству Фридриха. Страх смерти и воля к жизни.

В здоровом теле – здоровый дух?

Ницше тяжело болел, отказывал желудок, временами он почти слепнет. В январе 1889 года Ницше теряет рассудок и через год умирает. Не удивительно, что здоровье – второй ключ к творчеству Фридриха.

Но философ четко прослеживает связь здоровья и творчества. Он вспоминает, что в 36 лет, когда он практически ослеп и провел зиму как тень, он написал работу “Странник и его тень”. На следующую зиму, когда Ницше был глубоко ослаблен физиологически и мучим болями, его дух приобрел особую прозрачность и ясность, что выразилось в труде “Утренняя Заря”. Ницше понял, что ему необходимы “энергия к абсолютному одиночеству, отказ от привычных условий жизни, усилие над собою, чтобы больше не заботиться о себе, не служить себе и не позволять себе лечиться”. “Я как бы вновь открыл жизнь, включил себя в нее, я находил вкус во всех хороших и даже незначительных вещах… - я сделал из моей воли к здоровью, к жизни, мою философию”.

“Почему я такой умный?” – практические советы

Фридрих – человек щедрый, поэтому, понимая, что он очень умный, он стремится поделиться секретами своего ума. Самое главное – это правильное питание. “Сытный обед переваривается легче небольшого обеда. Каждый должен знать величину своего желудка. Все предрассудки происходят от кишечника. Самой малой вялости кишечника вполне достаточно, чтобы из гения сделать нечто среднее. Никаких ужинов, никакого кофе, кофе омрачает. Чай только утром. Спиртные напитки вредны – достаточно воды., лучше родниковой. Как можно меньше сидеть; не доверять ни одной мысли, которая родилась не на воздухе и в свободном движении, - когда и мускулы праздник. Сидячая жизнь есть истинный грех против Духа Святого.

Выбор климата и места жительства также очень важен. Климат влияет на обмен веществ. Гений обусловлен сухим воздухом, чистым небом. Париж, Прованс, Флоренция, Иерусалим, Афины – эти имена доказывают что-нибудь.

Третье, в чем ни за что не следует ошибиться – выбор своего способа отдыха. И последнее – внутреннее: “Я составляю противоположность героической натуры. Чего-нибудь “хотеть”, к чему-нибудь “стремиться”, иметь в виду “цель”, “желание” – ничего этого я не знаю из опыта. И в данное мгновение я смотрю на свое будущее как на покойное море: ни одно желание не пенится наа нем, я ничуть не хочу, чтобы что-нибудь стало иным, чем оно есть; я сам не хочу стать иным… Но я так жил всегда. Едва ли кто другой на сорок пятом году жизни может сказать, что он никогда не заботился о почестях, о женщинах, о деньгах! – не то, чтобы у меня их не было… Так, сделался я, например, однажды профессором университета – я даже отдаленнейшим образом не думал об этом, потому что мне было едва двадцать четыре года…”.

И если выполнять все эти условия, можно стать, по словам Ницше, таким же умным и писать такие же хорошие книги…

Добрый гений

Почти неизвестный в России композитор, написавший при этом романс на стихи Пушкина. Известный только специалистам поэт, чьи тексты вдохновили таких композиторов, как Малер, Орф, Шнитке. Это тоже Ницше..

Добрым гением Фридриха был Вагнер. Уже в конце жизни он писал: “Я должен сказать слово благодарности тому, на чем я отдыхал всего глубже и сердечнее. Этим было, несомненно, близкое общение с Рихардом Вагнером”. Но этот же добрый гений стал для Ницше источником глубочайшего разочарования. “Чего я никогда не прощал Вагнеру? Того, что он снизошел к немцам, - что он сделался немцем Империи”. Исторический парадокс – пройдет полвека, и сам Ницше станет идеологическим знаменем немецкого фашизма. Тема Вагнера проходит через все сочинения Фридриха. Более того, он сам попытался стать композитором и написал цикл музыкальных баллад. Специалисты, знающие биографию двух друзей, найдут большое количество пересечений. По сути, Ницше все время отвечает своими сочинениями на события из жизни Вагнера. Как и во всем своем творчестве, философ сплетает тезис и антитезис, поклоняясь Вагнеру и отвергая его.

А в остальном Фридрих был очень одинок. Он писал: “Проблемы, перед которыми я стоял, виделись мне проблемами столь коренной важности, что мне почти каждый год по нескольку раз представлялось, что мыслящие люди, которых я знакомил с этими проблемами, должны были бы из-за них отложить в сторону свою собственную работу и всецело посвятить себя моим задачам. То, что каждый раз в результате получалось, представляло такую комическую и жуткую противоположность тому, чего я ожидал, что я, старый знаток людей, стал стыдиться самого себя и был вынужден снова и снова усваивать ту элементарную истину, что люди придают своим привычкам в сто тысяч раз больше важности, чем даже своим выгодам…” Что ж, излишней скромностью Ницше не страдал.

Бог умер?

В трудах Ницше еще тема звучала неизбежно: человек и его Бог. Можно считать Ницше атеистом или верующим, вне зависимости от мнения избежать разговора о вере, говоря о Ницше, мало кому удается. И исходя из этого становится ясно, почему именно автор так будоражит души - да, прежде всего души, а не умы. Слишком многое в жизни человека зависит от того, есть ли вообще Бог, и если есть, то как Он к нему относится. Вопрос не только и даже не столько в том, сотворен человек или он является результатом случайного стечения обстоятельств или витка эволюции. Гораздо актуальней его сиюминутная ситуация: есть ли у него путь, есть ли конечный пункт на этом пути, и как нужно жить, чтобы до него добраться. Немаловажной представляется и перспектива отвечать за содеянное. Ведь если придется, то хотелось бы знать, перед кем: кто Он, великий Судия, как Он относится к человеку, как можно с Ним "договориться"… А если нет пути, нет данной извне цели, нет судьи? Ведь идти куда-то все равно надо, надо зачем-то жить, надо каким-то образом отличать добро от зла. И тогда более, чем важно знать, что есть человек. Разве существуют люди, для которых эти вопросы безразличны? Увы, да. Именно они убили Бога. Именно о них говорил Заратустра: "Горе! Приближается время самого презренного человека, который уже не может презирать самого себя… Земля стала маленькой, и по ней прыгает последний человек, делающий все маленьким. Его род неистребим, как земляная блоха; последний человек живет дольше всех.

"Счастье найдено нами", - говорят последние люди и моргают.

Они покинули страны, где было холодно жить: ибо им необходимо тепло. Также любят они соседа и жмутся к нему: ибо им необходимо тепло.

Захворать или быть недоверчивым считается у них грехом: ибо ходят они осмотрительно. Одни безумцы еще спотыкаются о камни или о людей!

От времени до времени немного яду: это вызывает приятные сны. А в конце побольше яду, чтобы приятно умереть.

Они еще трудятся, ибо труд - развлечение. Но они заботятся, чтобы развлечение не утомляло их.

Не будет более ни бедных, ни богатых: то и другое слишком хлопотно. И кто захотел бы еще управлять? И кто повиноваться? То и другое слишком хлопотно.

Нет пастуха, одно лишь стадо! Каждый желает равенства, все равны: кто чувствует иначе, тот добровольно идет в сумасшедший дом…

Они еще ссорятся, но скоро мирятся - иначе это расстраивало бы желудок.

У них есть свое удовольствьице для дня и свое удовольствьице для ночи; но здоровье - выше всего" (I, 5).

Узнаете? Но, слава Богу, есть и другие. Они приняли на себя боль и тревогу Ницше и понесли их сквозь годы, концепции, позиции.

Фридрих Ницше вступает с читателем диалог, он требует ответа. Его высказывания настолько провокационны, что неизбежно задевают за живое. Можно обнаружить в себе ростки схожих мыслей и добавить свои соображения. Можно ощутить протест и вступить в ожесточенную дискуссию, подыскивая все новые аргументы и, быть может, укрепляясь в своей позиции. И с этой точки зрения противоречивость и фрагментарность, иногда кажущаяся даже поверхностностью, концепции Ницше играет положительную роль. Если концепция изложена жестко, ясно и целостно, с ней бесполезно спорить, с ней можно только согласиться или нет. И еще. Ясность и жесткость производят впечатление рассудочности. А Ницше берет противоположным - эмоциональностью, болью, тревогой. И это "заразно", это провоцирует ответную реакцию, не позволяет остаться равнодушным. Что интересно: чем глубже и тоньше читатель Ницше, тем более полной жизнью заживут в нем идеи знаменитого философа. Пророчества одного порождают прозрения в других.. И совсем не обязательно они схожи между собой.

И все же… Пора поговорить и об авторе. Так как же все-таки он сам решал поставленные им вопросы? Конечно, считать его атеистом проще. Да и трудно себе представить, что верующий человек может быть столь саркастичен и жесток по отношению к Богу, таинствам, Церкви. Трудно - прежде всего тем, кто не прошел школу Церкви, так называемым невоцерковленным. Воцерковленный же человек понимает - по крайней мере, должен понимать, - что вопрос о вере в Бога и вопрос о принадлежности к Церкви - это два разных вопроса, и положительный ответ на один из них не означает автоматически положительного ответа на другой. И в этом кроется важный секрет Ницше: у него не два действующих лица, субъекта богословской антропологии, а три. А соответственно, существуют не две альтернативы, а три или значительно больше: Ницше может быть верующим, атеистом или антиклерикалом или сочетанием этих вариантов - верующим или неверующим антиклерикалом Вариант верующего атеиста тоже должен быть включен, хотя он и выглядит абсурдным. Уточним: человек может верить, но не в Бога. Он может верить в законы природы, в неизбежность победы коммунизма, в привидения, в приметы, во все равноположенное человеку или производное от него, и при этом не верить в Творца, Господа, Искупителя, Судию. Но вот вера в человека, в самого себя, в свои силы может быть и атеистической и религиозной.

Действительно, когда мы говорим о величии человека, это часто воспринимается как отрицание Бога. Ну как же, ведь человек - прах, червь, годный лишь на то, чтобы просить Бога о помиловании… Хотя кажется понятным, что уничижение человека есть косвенное унижение его Создателя. А признание величия личности, сотворенной по образу и подобию Божьему, вовсе не исключает признания не только существования, но и величия Творца. Если это воспринимать так, то вера в человека - элемент веры в его Творца и, следовательно, религиозна. А вот обожествление человека - это уже атеизм верующего.

Исходя из такой постановки вопроса, утверждать, что Ницше атеист на основании того, что он уважительно относится к человеку, нельзя.

Что же касается отношения Ницше к Богу, то тут тоже не все так просто. Тот, кто обычно называется им Богом - Бог - Отец. При этом божественная природа Иисуса тоже не отрицается однозначно. В Его образе сочетаются божественное и человеческое, что, впрочем, нормально для Богочеловека. Но Троица как объект философского анализа не привлекает особого внимания Ницше. Его основной упор - на различение Иисуса Христа и Церкви. Антиклерикализм Ницше очевиден и безоговорочен. Более того, он абсолютен - Ницше не видит в священстве совершенно ничего хорошего. Он отрицает даже нравственную значимость Церкви - то, что признают и вполне атеистически настроенные люди. Причем у аргументов Ницше есть одна особенность - они рождены внутри Церкви, что придает им особую убедительность. Они рождены не непониманием или недостаточной информированностью, а знанием. Знанием не столько догматики и литургики, не столько Библии (здесь как раз экзегеты могли бы вполне убедительно поспорить с Ницше), сколько именно клира, его психологии, нравственных установок и т.п. И это знание заставляет его занять непримиримую позицию. Увы, - хотя и слава Богу! - оно субъективно, читатель либо имеет схожий опыт и понимает, из чего вырос антиклерикализм Ницше, либо не имеет его и может отследить только внешнюю сторону конфликта. Из первой позиции вырастает если не согласие, то хотя бы сочувствие, из второй - может быть, и согласие, но не сочувствие основной, на мой взгляд, боли автора.

Важно заметить, что Ницше различает нравственность Христа и нравственность христианства. Первого он называет единственным христианином не случайно. И тогда его протест против христианства - это опять-таки протест против человека, а не против Бога.

За Бога - прежде всего, за Богочеловека - ему больно. За Богочеловека ему обидно, Его жертва оказалась напрасной, ее плоды украли "ближние", а самого Бога убили. Сострадание сострадающему - так можно, по-моему, определить чувство Ницше.

Но именно это придает боли оттенок обиды. Обиды, знакомой, наверное, всем - почему, если Бог такой хороший, хорошим людям так плохо? Теодицея в изложении Ницше сумбурна, причудлива, но тем не менее на удивление канонична: страдание придает смысл и смерти, и воскресению, и вечной жизни. Кто виноват в том, что это именно так - человек или Бог? На этот вопрос можно отвечать по-разному. В конце концов, версия, что искупительная жертва Бога была вызвана необходимостью исправить Свои собственные ошибки, достаточно распространена, и не только среди почитателей Ницше. Ответ диктуется, на мой взгляд, тем, готов ли человек не только к со-воскресению со Христом, и даже не только к со-страданию, но и к со-ответственности за этот мир, за земную жизнь.

И тем не менее все эти чувства - боль, обида, злость, - положительны, продуктивны, предпочтительны перед лицом равнодушия. Что, собственно, отмечает и Иисус, призывая остерегаться "теплохладности". Все они - индикаторы любви, надежды, устремленности к вере. Разлука с Богом - вот источник настоящего страдания, вызывающего боль, обиду, злость. Истинное страдание - разлука с Любимым, это подтвердит любой любящий.

Ницше больно не только за Бога, но и за человека. Разлука, одиночество - это серьезное испытание и для любви, и для самого человека. Его можно не выдержать, и тогда злость перейдет в злобу, обида породит месть. Уничтожить источник страдания - что может быть логичней? Но убийство Бога приводит к тому, что больше некого любить, больше нет страдания, а раз так, то нет смысла ни в смерти, ни в воскресении, ни в жизни - земной и вечной. Эсхатологические перспективы исчезают, человек становится узником этого мира, в котором тесно его душе. Душа бьется о стены узилища, а значит снова боль, страдание, но теперь еще и отчаянье… Обижаться больше не на кого, как не на кого надеяться и не в кого верить.

И тогда мстительность обращается на сам мир. Стремление уничтожить мир, месть миру - не за то, что он есть, а за то, что кроме него ничего нет - трагедия человека потерянного. (Экологи, не здесь ли кроется причина многих проблем?).

Но мир не умирает. Во всяком случае, конкретному человеку в течение его земной жизни это пронаблюдать не удается. Месть оказалась безрезультатной, насладиться ее плодами не дано. Тогда равнодушие представляется единственным способом выжить.

Однако это ложное представление. Вслед за Богом умирает сам человек - умирает, быть может, не физически, но - духовно, вымирает не как вид, но как личность. Что хуже?.. Именно за этого человека больно Ницше, именно для него он пытается увидеть выход.

Выход - рождение сверхчеловека из недр разлагающегося человечества. Этот выход логичен: если Бог, чтобы дать вечную жизнь человеку, стал им, то человек, чтобы вернуть жизнь Богу, тоже должен стать Им. Бог сделал свой шаг навстречу, теперь очередь за человеком. Только в этом путь к преодолению одиночества. В рамках нравственной системы Ницше, как я ее понимаю, сверхчеловек - это христианин. Всего лишь. И дай Бог когда-нибудь им стать.

Евангелие от Ницше

"Евангелие от Ницше" - благая весть о том, что спасение возможно, что надежда на рождение спасителя есть. Это свойственно и пониманию вести от Ницше. Гений живет в других своей жизнью. Так же обстоит дело с жизнью идей. В меру "испорченности" принимающей стороны идеи и развиваются, вплетаясь в контекст то христианства, то атеизма, то фашизма, то анархизма.

Но весть, умершая в получателе, не стоила того, чтобы ее посылать. И тогда Евангелие порождает весть Ницше, а последняя - например, "евангелие от Воланда” - в “Мастере и Маргарите” Булгакова дух Ницше присутствует очевидно. Но иногда передача вести выглядит иначе: как отражения в осколках разбитого зеркала. Они фрагментарны, абсурдно искажены, и только тщательный анализ позволит выяснить, что же, собственно, отражается в них. Таково "евангелие от Гитлера". Разные люди - разные вести, и далеко не всегда благие.

Пришествие Христа - изначальное Событие, со-бытие Бога с человеком. Оно настолько космично по своему размаху, что и весть о нем неисчерпаема. А человеческий разум, к сожалению, ограничен, а посему появление все новых и новых интерпретаций неизбежно.

Это касается не только Библии, но и трудов Ницше. Ницше - не сверхчеловек, даже для самого себя, он лишь стремится к нему приблизиться, он лишь его пророк. Но, как мы уже говорили выше, должно пройти время, чтобы пророчество сбылось. А человек должен умереть, чтобы родился сверхчеловек.

Живший в прошлом веке Фридрих Ницше - поэт и композитор, филолог и философ - должен был умереть, чтобы стать живым. Живым настолько, что его невозможно загнать в какие-либо рамки, пришпилить булавкой как диковинное насекомое. Его боль пульсирует в крови, его мысли не дают заснуть. Он вынуждает вступать в спор, требуя ответа на вечные вопросы.

Судьба его трудов удивительна и, пожалуй, уникальна. Они оказали влияние на самых разных людей, их реминисценции встречаются практически во всех сферах искусства и культуры - в музыке и живописи, в поэзии и прозе. Их роль в социальных процессах - опять-таки в самых разных областях - трудно переоценить. С томиками Ницше шли "на баррикады" атеисты и христиане, фашисты и анархисты. Для историографов, культурологов, историков философии, социологов, религиеведов здесь золотое дно.

Можно, конечно, выдвинуть смелое предположение, что гениальность Ницше только в одном: в его пророческом даре, что он просто раньше всех уловил самые болезненные проблемы нашего земного сообщества и поставил вопросы, ответы на которые для мыслящего и ищущего человека невозможно не искать. Тогда не наша культура пропитана Ницше, а он пропитан болезненной противоречивостью современного мира. Для меня аргументом в пользу такого предположения служит то, что ответы - или, по крайней мере, их попытки - на некоторые вопросы, поставленные Ницше, присутствуют - хотя и, как правило, в скрытой форме - в современном христианском учении. А уж Церковь-то трудно заподозрить в особых симпатиях к "мирской" философии, да еще столь антиклерикальной и непочтительной к "высшим ценностям".

Ницше - как усердный, но не слишком опытный сеятель. В его котомке перемешались семена самых разных растений. Почва удобрена самим временем, взрыхлена бесконечной чередой социальных потрясений. Поэтому прорастет все. На благо ли, во зло ли - Бог ведает.

Но разве не так обстоит дело и с самим христианством? Оно ведь очень разное. Среди его плодов есть и безусловные ценности, и позорные страницы. И на чем концентрируется внимание человека, зависит не от христианства, а от ответа на вечные вопросы - о Боге и о себе. История с двумя разбойниками, распятыми рядом с Христом, никогда, наверное, не потеряет своей актуальности.

Но вернемся к Фридриху Ницше. Среди знаменитых заповедей блаженства есть такая: "Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся" (Мт. 5, 6). Здесь ничего не говорится о том, удалось им найти эту правду при жизни, или нет. Нет требований безошибочности и "политкорректности". А значит - значит, все, сказанное в данной заповеди, касается и Фридриха Ницше. Уж этого - жажды правды - у него не отнимешь. Для Ницше радость синонимична удовольствию, которое невозможно без вожделения. В этом контексте творчество Ницше - радостное. Вопреки всему.

И тогда мы еще встретимся с этим удивительным человеком - не на страницах его книг, а там, где все мы насытимся правдой. Там, где у каждого будет шанс стать сверхчеловеком. Не стоит тревожиться о судьбе Ницше (или о своей), если кажется, что он не прав. В конце концов, даже Папа Римский безошибочен только "ex cathedra"…