Иногда кажется, что в истории человечества нет событий, следов которых не было бы в Риме. Но на этот раз мы ограничились поиском напоминаний только об одном периоде. Словосочетание «Авиньонское пленение» знакомо, наверное, почти всем. И вот в этом году мы решили пройти по следам Пап и антипап, Авиньонского пленения, а заодно и Великой схизмы. Когда-то такой путь занял почти полтора века, нам потребовалось чуть меньше месяца.

Однако вспомним краткую предысторию событий. После смерти в 1292 г. Папы Николая IV начались раздоры между семьями Орсини и Колонна, которые никак не могли договориться о кандидатуре нового понтифика. Споры продлились почти два года. К тому же кардиналы пытались вырваться из-под «опеки» короля Карла II. Но последний лично прибыл на собор 1294 г., проходивший в Перудже, и воспрепятствовал избранию Бенедикта Каэтани – будущего Папы Бонифация VIII. Карл II стремился также к миру с Джакомо II Арагонским и хотел найти такого понтифика, который устроил бы их обоих. В качестве кандидата Онофрий – 84-летний отшельник, будущий святой, который написал письмо к конклаву, посоветовал своего собрата Пьетро. Авторитет Онофрия в Церкви был огромен, к тому же представлялось, что найден компромиссный вариант – Папой стал Целестин V (Пьетро Анджелари дель Морроне), отшельник и аскет, далекий от политических интриг, да и вообще от мирской суеты.

Одиннадцатый ребенок в семье, Пьетро семнадцатилетним юношей стал монахом – бенедиктинцем, жил в пещере. Высокий, крепкий, с живыми веселыми глазами, будущий Папа получил прозвище Медведь. Среди народа успел прославиться совершаемыми чудесами, был рукоположен в Риме. Как это часто случается, вокруг его пещеры стали собираться единомышленники, из которых он и основал монашеский орден – бенедиктинского устава, но с более суровыми аскетическими правилами. Сначала орден получил название «Братья Пьетро Морроне» или морронезе, а после избрания своего основателя Папой стали называться целестинцы. К моменту избрания Целестин V, которому было почти 60 лет, даже не был кардиналом. Представлялось, что им будет легко управлять, однако пустынник, оказывается, имел свою программу, что было неприятной неожиданностью для «избирателей».

Вовсе не стремившийся стать понтификом и покинуть свою пещеру, Пьетро захотел, чтобы его коронация прошла в Аквиле, городе, поблизости от его монастыря. Отсюда и логично начать путь.

Ежегодний юбилей

Аквила интересна прежде всего тем, что в ней, согласно средневековым источникам, жилых домов столько же, сколько дворцов и храмов – и тех, и других, и третьих здесь было по 99, в память о чем ежедневно колокол на ратуше бьет 99 раз, а центр города украшает фонтан 99 струй. Но нас здесь интересует прежде всего базилика Коллемаджио, где 29 августа 1294 г. и проходила церемония. Папа приехал в одежде отшельника, верхом на осле, которого вел под уздцы монах. Восторженная толпа вызывала в памяти вход Господень в Иерусалим. И, как оказалось, это была не столь уж поверхностная аналогия…

Целестин мечтал сделать Аквилу религиозной столицей, противопоставив ее «продажному» Риму, но Карл II убедил его сделать своей резиденцией Неаполь, и Папа переехал в Кастельнуово. Этот понтифик так ни разу и не приехал в Рим.

Спустя 20 дней после торжественной церемонии Целестин назначил 12 новых кардиналов – 5 итальянцев, двое из которых целестинцы, один бенедиктинец из Аквилы. Остальные семеро – французы, «доверенные лица короля». И если это решение для Папы было более, чем наполовину вынужденным, то следующее вполне отвечало его желанию. Он успел обнародовать буллу Прощения (29 сентября 1294 г.), провозгласившую общую индульгенцию для всех верующих, прошедших через Святые врата базилики Коллемаджо. Это был по сути первый Юбилей год. На это решение Целестина, как, впрочем, и на многие другие его поступки, огромное влияние оказал Франциск Ассизский, который за несколько лет до описываемых событий объявил Праздник прощения в Порциунколе. Правда, реализовать свою идею Папа не успел, а новый понтифик отменил все решения Целестина и объявил 1300 год Юбилейным.

Понтифик, ощутив в полной мере давление знатных семейств и Карла II, все с большим трудом переносил папскую жизнь и спустя 5 месяцев и 9 дней отказался от престола – редчайший случай в истории Церкви. Впрочем, утвердить монашеский орден Бедных отшельников Целестина, приверженцев крайнего аскетизма, он успел. Но спустя 6 лет орден был запрещен его преемником, человеком совершенно иного нрава – Бонифацием VIII.

А в Аквиле в память о булле Прощения ежегодно проходит торжественная церемония. 28 августа мэр во главе процессии горожан подходит к Святым вратам базилики и зачитывает буллу, которую в специальном футляре несет Дама Буллы, а затем Синьор Весельчак – еще один важный персонаж процессии – подает ему оливковую ветвь, которой мэр трижды стучит в Святые врата, приказывая открыть их. В течение суток, когда дается общая индульгенция, булла находится в базилике, а весь остальной год хранится в бронированной комнате в башне мэрии. В 1967 г. Папа Павел VI, проводя ревизию всех общих индульгенций, подтвердил индульгенцию Целестина, поставив ее на первое место в официальном списке.

Дороги, ведущие из Рима

Когда речь идет о римских Папах, путешествие логично начинать с Рима. Так мы и сделали. В Вечном городе можно, наверное, найти следы всех страниц мировой истории. Но мы хотели пролистать только одну главу. И чаще всего взгляд наталкивался на знаки, связанные с Бонифацием VIII.

Избрание Бонифация VIII, итальянца родом из Ананьи, становится во многом судьбоносным. Первым делом новый понтифик заточил своего предшественника в замок Фумоне, где тот и умер спустя два года. Целстин покоится там же, где стал Папой – в Аквиле. Затем Бонифаций изгнал из курии ставленников короля Карла II Анжуйского, чем сразу же противопоставил себя светской власти. Ответный жест не замедлил последовать – Филипп IV Красивый ввел дополнительный налог на Церковь. Надо сказать, что на крутых виражах истории вновь столкнулись две сильных личности с противоположными интересами. Филипп Красивый, пришедший к власти в 17 лет и к моменту избрания Бонифация достигший 26 лет, стремился к абсолютной независимости своей империи от любой другой власти. Но к тому же стремился и понтифик. В ход были пущены многочисленные, в том числе и богословские аргументы. Этому в немалой степени способствовало проведенное за полвека до описываемых событий изменение титула Папы – он стал именоваться не только «викарием Петра», но и «викарием Христа», то есть, говоря современным языком, «вице-Богом». И то, что император получал корону из рук Папы, тоже было, конечно, сильным аргументом Но решающую роль в конечном счете сыграли соображения прагматические и грубая сила.

В 1296 г. понтифик обнародовал буллу, запрещавшую клиру давать деньги мирянам, в том числе платить налоги, – в ответ Филипп Красивый приказал не вывозить из Франции деньги для Святого Престола. Это был чувствительный финансовый укол, и Папа сделал шаг к примирению – канонизировал деда Филиппа Красивого Людовика IX, однако это не смогло смягчить разгоравшийся конфликт – в тот же год император арестовал представителя Папы епископа Бернарда Сэссе. Папа потребовал его освобождения, но безуспешно.

В 1300 г. впервые был объявлен Юбилейный год - казалось бы, самое подходящее время для примирения, но его не происходит. Дождавшись окончания Юбилейного года, Бонифаций VIII вызывает Филиппа Красивого на собор в Рим, угрожая ему отлучением от Церкви. Император не только не прибыл сам, но и запретил ехать французскому духовенству, хотя 39 епископов его запрет нарушили. Трещина прошла уже не только в отношениях светской и духовной власти, но и внутри самой Церкви.

Отлучив Филиппа от Церкви, Папа решил передать корону Франции Альберту Австрийскому, мотивируя это тем, что Церковь должна иметь иммунитет и свободу и, будучи невестой Христовой, власть руководить всеми верующими и каждым из них,.. и сами короли не должны иметь власть ни над ней, ни над любым ее служителем».

Святой год был объявлен в соборе святого Иоанна, правда, от него сохранились только Святая святых и баптистерий в Латерано. Лоджии благословений, с которой было сделано объявление, сегодня тоже нет, а как выглядело это событие, можно увидеть только на рисунке 1534 г. Маартена ван Хеемскерка, который хранится в Берлине, и на миниатюре XVI в. из Амвросианской библиотеки Милана – копии фрески Джотто в Латеранском соборе. Увы, от пожара во время Авиньонского пленения пострадал и Латеранский дворец, в котором была подписана знаменитая булла 1302 г.

Об этом же понтифике напоминают нам и изображения Пап в тиарах, состоящих из трех диадем – эту форму придал ей тоже он. Изначально тиара была основана на одной золотой диадеме, в XIII в. она получила вторую, став, по сути, королевской короной. Бонифаций VIII добавил еще одну, и три диадемы стали символизировать три власти понтифика – священническую, королевскую и императорскую. Как известно, сегодня тиара украшает только голову бронзовой статуи Петра в праздник святого – 29 июня. Использование тиары понтификами прекратилось при Папе Павле VI. Поскольку мы оказались в Риме в августе, пришлось искать ее в другом месте. Именно такие тиары украшают фонтан работы Пьетро Ломбардо поблизости от площади св. Петра.

Мы не сумели найти парадоксальный символ папской власти – понтифик с двумя мечами в руках как властелин души и тела. Зато попалось на глаза совместное изображение солнца и луны – астрономический абсурд и еще одно напоминание о претензиях понтифика, считавшего, что, как Луна сияет только отражением солнечных лучей, так и королевская власть лишь отражает блеск папской власти.

Но на всем протяжении нашей прогулки по Риму со всех сувенирных лотков другой символ - два ключа, золотой и серебряный, изображенные по сей день на гербе Ватикана, - напоминал нам о Бонифации VIII. Конечно, сам этот символ – ключи от царств земного и небесного – восходит еще к фрагменту Евангелия от Матфея, рассказывающего о том, как Христос вручил ключи Петру, но до Бонифация VIII он использовался только как атрибут самого апостола – властолюбивый понтифик первым употребил его в своем гербе. Скульптурное изображение этого Папы работы Арнольфо ди Камбио, хранящееся в Ватикане, тоже содержит «новорожденный» знак папской власти. И вообще, нам показалось, что никакой другой понтифик не остался столь прочно в прошлом и настоящем Католической Церкви. И, что любопытно, среди множества святых и блаженных Пап этого имени нет…

В 1302 г. была обнародована знаменитая булла Unam Sanctam, в которой Бонифаций VIII утверждает приоритет Папы в мирских делах, «если земная власть заблуждается». Реакцию императора нетрудно представить. Филипп написал понтифику: «Церковь состоит не только из церковников… Христос пролил Свою кровь и за мирян; они согласны со свободой клира, но это не должно отнимать у них то, что необходимо для правительства и защиты государства; клирики, будучи такими же членами государства, как и остальные граждане, обязаны служить ему, как и остальные и возмещать обществу затраты…»

В это же время Жак Молей, новый Великий Магистр ордена темплиеров, посетил Папу, возможно, чтобы выбрать, на чью сторону встать. Бонифаций подтвердил и расширил привилегии ордена, в том числе его автономию. Понтифик, опасаясь за свою безопасность, передал ордену здание в Ананьи, в котором должен был размещаться его секретариат. В результате некоего финансового конфликта с семейством Колонна, открыто принявшим сторону Филиппа, Бонифаций считал, что оно должно ему 12 тыс. форинтов, - этот долг он тоже передал ордену, чем окончательно переманил его на свою сторону.

Спустя год французские отряды вынудили понтифика бежать на родину в Ананьи (где уже оснавались укрывшие его темплиеры), а затем, под руководством Гильома Ногаре войдя и туда, арестовали его. Папа при этом получил пощечину, а вскоре умер от апоплексического удара. С этой борьбы вокруг власти и денег и началось Авиньонское пленение.

Но вернемся к истории. Избранный в 1303 г. Папа Бенедикт XI (Никколо ди Бокказио) был явно миролюбивей своего предшественника – он снял отлучение с императора и всех его сторонников, кроме непосредственных участников ареста Бонифация VIII во главе с Гильомом Ногаре. Забрезжила надежда на преодоление распри. Но спустя всего 8 месяцев…

Смерть в Перудже

Спустя 8 месяцев Бенедикт XI отправился в Перуджу – небольшой по нынешним меркам город с улочками, круто уводящими к центральному проспекту со знаменитым Большим (Маджори) фонтаном. Сегодня по ним спешат веселые студенты, они же пьют пиво и лакомятся мороженым на ступенях кафедрального собора – в городе расположен Международный университет итальянского языка и культуры. Был полдень, когда мы добрались до очередного пункта нашего путешествия. Синее небо, яркое солнце, зеленые крыши холмов – ничто не напоминало ни о событиях 1294 г., когда здесь проходил собор, избравший Папу Целестина V, ни о событиях 1304 г., когда над городом сгустилась атмосфера страха и дурных предчувствий – здесь внезапно скончался Бенедикт XI, и версия его отравления до сих пор не отвергнута…

В солнечной и доброй Перудже трудно отыскать следы мрачных событий, особенно в свете Ассизи, расположенного совсем рядом и так манящего к себе романтичной историей святых Франциска и Клары. Но на сей раз мы «читаем» скорее триллер. Императору удалось запугать духовенство – а может, просто не нашлось желающих рисковать своей жизнью. Тут же, в Перудже, собрались кардиналы для избрания Папы. Конклав разделился на сторонников Колонны и Каэтани и 10 месяцев не мог принять решение. Это дало Филиппу возможность усилить давление – и новым Папой был избран архиепископ из Бордо Бертран де Го, принявший имя Климента V. Но для того, чтобы продолжить путь по его следам, нам нет необходимости возвращаться в Вечный город. Напротив. Француз по национальности, новый Папа был покорен своему императору до такой степени, что вообще не поехал в Рим – интронизация состоялась в Лионе.

Тяжелые кружева

Лион – город ткачих, но, в отличие от Иваново, еще и город кружева. И это сразу заметно. Вопреки ожиданиям, в глаза бросается не его «рабочая косточка», а его аристократизм - весь в чугунных хитросплетениях решеток на балконах и даже наличниках окон. Мы попали в Лион в праздник Успения Богоматери, и город даже праздновал изысканно – он был абсолютно пуст: пусть чернь ликует. А черни здесь, видимо, нет. И можно понять Климента V, не спешащего сменить Лион на многоголосый и экспансивный Рим. Но и перенести сюда папскую резиденцию – это, пожалуй, все же слишком, несмотря на то, что Лион – оплот христианства в Галлии: именно здесь была построена первая христианская церковь провинции.

И все же понтифик здесь не хозяин – гость. Ему здесь нет места, нет возможности если не быть, то хотя бы казаться главой, правителем – хоть чего-нибудь. В 1308 г. под давлением Филиппа Красивого Папа вынужден отдать приказ о начале расследования деятельности ордена темплиеров – дорого им обошлась поддержка Бонифация... И в 1309 г. Папа делает своей резиденцией доминиканский монастырь в Авиньоне. И мы отправились туда вслед за ним.

Бедный Папа…

Слово «пленение» как-то само собой вызывает неуютное чувство, ассоциируясь с чем-то тесным, душным, темным… Внутри зреет подспудное желание пожалеть бедных понтификов. Только это не имеет ничего общего с Авиньонским дворцом – белоснежным, гордым, огромным, вставшим перед нами во всей своей неожиданности. Правда, конечно, такой папская резиденция не была изначально. Право на нее еще надо было заслужить. И понтифики старались. В 1311/12 г. на Вьенском соборе, проведенным вблизи Лиона, под давлением Филиппа Красивого был распущен орден темплиеров. Но воспользоваться плодами своей уступчивости Климент V не успел – в 1314 г. Папой становится епископ Авиньона (что тоже знаково) Жак Дюэз, принявший имя Иоанна XXII. Он и после избрания остался в епископском дворце.

А политическая ситуация вновь осложняется: императорская корона венчает уже голову не Филиппа Красивого, а Людовика Баварского. Легко ли договориться французу с баварцем?.. Новый понтифик отлучает от Церкви нового императора, но теперь он делает это, сидя не в Вечном городе, а в затерянном в предгорьях Авиньоне, что, согласитесь, не одно и то же.

Ставший Папой в 1334 г. Жак Фурнье – Бенедикт XII – отлучение императора не возобновил. Для него Авиньон был уже «родным», и он начинает строительство целого комплекса жилых и административных зданий. Сначала он унаследовал резиденцию своего предшественника, а затем построил дворец, который сегодня называется Старым. Проект комплекса был разработан по образцу Рима – может быть, понтифику казалось, что это придаст вес новой резиденции и позволит вернуть ему политическое влияние? Правда, надо заметить, что и папская резиденция в Риме была тогда значительно скромнее, чем сегодня.

В 1337 г. началась Столетняя война между Англией и Францией, которая делает положение Папы еще более сложным: находясь на территории и под покровительством одной из воюющих сторон, понтифику трудно быть или хотя бы казаться самостоятельным. А мнение марионетки мало кого волновало во все времена.

В 1342 г. Папой становится Климент VI и вновь почти одновременно (в 1346 г.) меняется император – им стал король Богемии Карл IV, который делает своей столицей Прагу. Авиньон оказывается на задворках империи – вместе с Папой. И символ солнца и луны теперь можно понимать в прямо противоположном смысле. Может быть, отчасти поэтому – по причине «безвредности» папства – Климент VI получает от императора право выкупить Авиньон и построить новый дворец. Сохранившийся по сей день огромный пирамидальный камин – одна из причуд Папского дворца, а Оленья комната – одна из самых живописных. И хотя в 1352 г. Папой становится Иннокентий VI, работы продолжаются. О нем нам напоминает сегодня северная ризница в Большой часовне, а также мощные крепостные стены Авиньона, строительство которых продолжалось вплоть до 1370 г. и которые тянутся на 4 км и изначально имели 12 дверей. Пленение становится все более и более комфортным, нам становится все менее жалко понтификов и все больше хочется укрыться от удушающей жары в прохладных уютных покоях. Да, пожалуй, так можно переждать трудные времена…

Конец

Да, в Авиньоне стало уютно и – главное – спокойно. Почему-то нас больше всего растрогала деревянная карусель на одной из площадей. Папы и дети. Было в этом что-то забавное и парадоксальное. Как и в самом Авиньонском пленении.

Но все же – все же понтифик тоже понимает всю ущербность своего положения. Однако и в Рим вернуться уже не так просто: за почти полвека римляне привыкли к отсутствию своего владыки и, похоже, совсем не стремятся вновь ощутить всю тяжесть его длани. Иннокентий VI отправил в Италию кардинала Альборноса, который должен был восстановить там порядок и сделать возможным возвращение Папы. Но проходит 9 лет, понтификом избирают Урбана V (Гильом де Гримор), а Рим все так же далеко. И только еще через 5 лет, в 1367 г., усилия Альборноса увенчались успехом: Урбан V возвратился в Рим, но внезапно кардинал умирает, и все, выстроенное на его авторитете, рушится. Папа вынужден был вернуться в Авиньон. Ему так и не удастся стать Папой римским не по титулу, а по месту пребывания. Бывший профессор канонического права в Монпелье (это совсем рядом с Авиньоном), настоятель бенедиктинского монастыря, он признан святым, в чем, вероятно, сыграло немалую роль и то обстоятельство, что он содержал 1400 студентов французских университетов, да и вообще славился своей щедростью. И это немного смягчает впечатление от роскоши авиньонского дворца.

В 1370 г. понтификом был избран Григорий XI (Роже де Бофор). Для него возвращение в Италию становится уже делом чести, и в 1377 г. он переезжает в Рим. Его въезд изображен Бенвенуто ди Джованни дель Гауста, и это можно увидеть в больнице св. Марии в Сиене. Но мы туда не поехали.

Часть кардиналов, видимо, решив подождать, чем закончится эта попытка, осталась в Авиньоне. А в Риме – в Риме Григорий XI неожиданно умирает. И вместе с его смертью кончается период Авиньонского пленения и начинается другой, не менее трагический и сложный, - период Великой Западной схизмы. Но это уже другие пути, другие города.

А мы закончили эту часть своего путешествия на знаменитом Авиньонском мосту – помните: «Sur le pont d’Avignon on y danse, on y danse…»? Так вот, этот мост – святого Бенезета, - построенный еще в 1185 г., обрывается на середине реки. Вернее, не обрывается, а просто кончается. Согласитесь: это способно вызвать изумление. Но все объясняется просто: река в периоды полноводья регулярно разрушала мост, люди его столь же регулярно восстанавливали, пока в 1660 г. не сдались и не решили оставить все как есть. Конечно, пожалуй, рациональней было бы мост разобрать, но как же тогда песня? Кстати, она рассказывает о вполне исторических событиях: мост св. Бенезета вел на остров, куда авиньонцы любили ходить потанцевать. К сожалению, нам пора было уезжать, и мы не успели поинтересоваться, где же они танцуют последние три с половиной столетия…

Но мост в никуда – это хороший символ Авиньонского пленения, как и дворец -–белый, гордый и бессмысленный. Борьба за власть и деньги – мост в никуда.