Разработка основных положений теории социальных эстафет и нормативных систем принадлежит М.А. Розову (1). Однако, несмотря на то, что автор неоднократно обращался за примерами к области гуманитарных наук, собственно исторические исследования затронуты им довольно мало. Это и понятно, т.к. само строение исторической науки, разделенность ее (как на уровне учебной специализации, так и на уровне административного деления на исследовательские институты) и большинства собственно исторических исследований по территориальному и хронологическому принципам, а также ориентация (на уровне парадигмы) на поиск прежде всего конкретизации общесоциологических законов, не способствует поиску и анализу образцов и эстафет, особенно для специалиста, не включенного в эту область деятельности. Поэтому, опираясь на высказывания М. Розова, я дополню их своими рассуждениями, за которые создатель теории социальных эстафет, естественно, никакой ответственности не несет.

М. Розов отмечает, что «воспроизведение деятельности по образцам, т.е. социальные эстафеты, - это самый глубинный и фундаментальный механизм существования культуры, на который опираются все остальные социокультурные программы» (2). «Действия каждого участника выступают в двух функциях: с одной стороны, они - образец для подражания, норматив, которому должны следовать остальные участники, но с другой - сами действия тоже нормированы и представляют собой продукт уже состоявшегося акта копирования, реализацию некоторой продукцией нормы.

Системы такого типа, функции которых закреплены, занормированы на базе отношения подражания или копирования мы и будем называть нормативными системами. Нормативные системы… напоминают собой волну, которая, распространяясь в определенной среде, включает в себя все новые и новые элементы» (3). «Каждая такая система предполагает наличие некоторых исходных элементов, участников… Но с другой стороны, каждый участник в составе системы приобретает дополнительные свойства, он начинает осуществлять определенные последовательности действий» (4).

Одним из основных свойств нормативной системы является ее способность «помнить» текст независимо от индивидуальной памяти участника - функция памяти передается по цепочке, как эстафета. Хотя участник, воспроизводя полученный образец, больше о нем не помнит, тем не менее вся система в совокупности обладает памятью о нем. Таким образом, «нормативные системы - системы, в рамках которых свойства отдельных элементов «записаны» в некоторой внешней по отношению к ним памяти» (5).

М. Розов выделяет следующие типы копирования: безусловное - когда оно происходит безотносительно к каким-либо обстоятельствам; условное - предполагающее наличие предварительной операции выбора образца; предметное, требующее нахождения объектов копирования действия; оценочное, предполагающее возможность оценивать результат действия. «В системах трансляции человеческой деятельности, даже в наиболее простых случаях, мы имеем, вероятно, условное предметное копирование с оценкой результата. Эти системы напоминают живые организмы, которые, обитая в определенной среде, постоянно перерабатывают ее и ассимилируют» (6).

Казалось бы, можно предположить, что для фиксированного множества предметов, предъявляемых для выбора, образец задает некоторое нечеткое множество реализаций. Тут, однако, на нашем пути появляется следующая трудность: каждый осуществленный акт выбора тоже в свою очередь становится образцом, оказывая влияние на последующие акты. Это означает, во-первых, что любая случайная вариация в исходном пункте может изменить характер всех последующих выборов. Это означает, во-вторых, что, строго говоря, у нас не существует эксперимента для определения поля реализации данного образца, ибо образец определяет только один акт выбора (7).

В более поздней своей работе М. Розов сосредотачивает внимание на социальных эстафетах: «механизм их распространения связан со способностью человека действовать по образцам. Это могут быть образцы производственной деятельности, образцы поведения, речи, мышления… Образец - это всегда нечто непосредственно данное, наблюдаемое, нечто такое, что можно продемонстрировать. Воспроизведение образцов, их «передача» от человека к человеку, от поколения к поколению и образует эстафету, в рамках которой предшествующие акты деятельности или поведения определяют, нормируют акты последующие. Мы имеем здесь дело с очень общей социальной закономерностью. Любой поступок, любая акция человека в обществе выступает как актуальный или потенциальный образец, как норматив, который может порождать или порождает последующие реализации» (8).

Надо учесть, что «эстафеты обладают избирательностью, ибо образцы деятельности и поведения реализуются только применительно к определенным условиям… С одной стороны, любой акт деятельности, как правило, осуществляется при новых обстоятельствах, ассимилирует новые элементы среды, но с другой - новые элементы должны быть подобны тем, которые имели место в акте-образце. Эти последние выступают как факторы выбора, определяющие применительно к новым условиям реализацию того или иного образца. Класс условий, который участники эстафеты выделяют на базе имеющихся у них факторов выбора, мы будем называть полем возможных реализаций этой эстафеты. Если такой класс представляет собой четкое множество, не изменяющееся от участника к участнику, то социальная эстафета стационарна» (9). «Относительно стационарные эстафеты возможны только при сохранении примерно одного и того же нормативного контекста, т.е. тогда, когда участники действуют в одних и тех же нормативных системах» (10).

Таким образом, термин «эстафета» ориентирует на процессуальность, на воспроизведение некоторого состояния во времени. «Нормативная система» - это, наоборот, фиксация статики, фиксация синхронного среза. Только в контексте нормативной системы образцы приобретают относительно четкие поля возможных реализаций, которые могут совпадать, пересекаться, дополнять друг друга» (11).

«Одним из существенных механизмов развития нормативных систем является рефлексия, которая в простейшем ее варианте представляет собой процесс формирования новых нормативов на базе осознания и оценки прошлой деятельности» (12).

М. Розов отмечает, что, во-первых, необходимо осознать всю глобальность мира социальных эстафет, а «во-вторых, - и это самое главное - надо построить единый концептуальный аппарат для теоретического описания всего многообразия связанных с этим миром явлений» (13). Надо учитывать, что «и сама среда, сами объекты приобретают по отношению к нормативным системам определенные свойства: они либо входят, либо не входят в поле реализации тех или иных образцов. Существуют, следовательно, по крайней мере два пути: можно изучать процессы в историческом развитии или же те среды, те объекты, которые в эти процессы включены в тот или иной момент, в том или ином синхронном срезе. Эстафету можно охарактеризовать через описание поля ее реализаций, но в такой же степени характеристика поля - это описание соответствующих эстафет» (14). Важно отметить, что «описание эстафеты предполагает фиксацию хотя бы двух типов характеристик: 1) кто и кому «передает эстафету»; 2) что именно передается» (15).

Из последних высказываний становится очевидной тесная связь теории социальных эстафет и исторической науки. «Занимая внешнюю, надрефлексивную позицию, исследователь должен иначе понимать деятельность и выводить специфику данного конкретного акта не из особенностей объекта или задачи, а из характера предшествующей деятельности, не из ситуации, существующей в данный момент, а из исторического процесса» (16).

Теперь обращусь к собственным рассуждениям.

Хочется особо выделить образцы-идеалы, воспринимаемые как оптимальные решения неких задач. Образцы-идеалы в подавляющем большинстве случаев выступают в форме образцов-целей: изготовление философского камня, построение коммунизма. В форме образцов-действий образцы-идеалы присутствуют в различных уставных положениях: моральном кодексе строителя коммунизма, правилах поведения в общественных местах. Все образцы-идеалы можно разделить на две группы: некогда уже реализованные и никогда прежде не реализовывавшиеся, но существующие как цель. К первым можно отнести, например, поэзию А. С. Пушкина, ко вторым - идею построения коммунизма. Среди образцов-идеалов первой группы любопытно выделить образцы, адекватное воспроизведение которых отнюдь не является целью. Именно таким образцом является поэзия А. С. Пушкина, подражание которой вовсе не имеет целью полное повторение образца, т.е. переписывания стихотворения А. С. Пушкина. Более того, в конечном итоге результат этого подражания должен коренным образом отличаться от образца, но быть сопоставимым с ним, в частности по значимости. Среди второй группы любопытно отметить образцы-анти-идеалы, т.е. фиксирующие не то, что должно быть создано, а то, что должно быть разрушено. При этом созидательная часть образца-идеала представлена весьма расплывчато и обобщенно. Характерно, что именно эта расплывчатость и обобщенность созидательной части такого образца делает его особо устойчивым при смене условий реализации.

Передача образца происходит четырьмя основными способами: непосредственным подражанием действию или результату действия и следованием описанию способа действия для достижения конкретного результата или описанию алгоритма решения задач данного типа. В первом случае передача идет через субъект предшествующего действия, во втором - через результат действия, в третьем и четвертом - через знаковую систему. Любопытно, что если в двух первых случаях образец для подражания неизбежно должен существовать, то в двух последних - совсем не обязательно, здесь мы имеем дело с разновидностью образца-идеала.

Эстафеты различаются не только по способу передачи образца, но и по форме. Условно можно отметить три формы: концентрическую, линейную и древовидную. Под концентрической формой эстафет понимается ее пространственное распространение в относительно узкий хронологический период. Линейная форма понимается как передача образца в узком пространственно-социальном ареале, но хронологически длительная. К этой форме относится передача секретов мастерства от отца к сыну, передача знаний для «посвященных» в различных социальных группах, обрядов и обычаев локального характера, т.п. Древовидная форма распространения эстафет является синтезирующей относительно линейной и концентрической и отражает распространение как во времени, так и в пространстве. В отличие от концентрической она имеет меньшую скорость распространения в пространстве, а в отличие от линейной - больший территориально-социальный охват.

Разделение эстафет на три предложенные группы является в известной мере условным, т.к. в чистом виде эти формы в реальности не представлены. Однако и отдельно взятая эстафета не обладает онтологическим существованием.

Интересно, что концентрическая и древовидная формы распространения образцов тесно связаны с тиражированием образца, а следовательно и подвержены взаимному переходу. Так, некий образец мог передаваться в линейной форме в виде, например, описания, которое затем было опубликовано (образец тиражирования) и получило распространение - форма эстафеты стала концентрической. Затем у ряда субъектов данный образец не прижился и концентрическая форма перешла в обратно-древовидную. Приведу конкретный пример смены форм: произведения античных авторов в ту эпоху, когда они были созданы, распространялись в умеренно концентрической форме. Затем их актуальность уменьшилась и форма плавно перешла в линейную, а в эпоху Возрождения - вновь в концентрическую и затем, по мере угасания острого интереса к античности - в обратно-древовидную.

При анализе эстафет важным представляется их соотношение с целенаправленностью. Степень целенаправленности действия в рамках эстафеты служит критерием определения «возраста» последней, некой ступени ее эволюции. Первоначально, как представляется, любое подражание является целенаправленным, однако затем воспроизведение образца превращается в навык, в привычку, а затем - в утрату цели. Так, обряд захоронения всегда поначалу содержателен как в целом, так и во всех своих элементах. Однако затем детали содержания утрачиваются, а в конце «жизни» обряда исчезает вообще представление о его цели, если не в целом, то в конкретных обрядовых действиях.

Показателем первого этапа служит полисемантичность его элементов, на втором этапе их значение стандартизируется, а на третьем возникают ошибки в их «употреблении».

Целесообразность действия тесно связана с его осознанностью. С этой точки зрения можно различать рефлекторные подражания; неосознанные подражания - навыки; сознательные подражания. Сопоставимы при этом прежде всего эстафеты с относительно равной степенью осознанности действия.

Вообще соотношение действия и его осознания - весьма интересная проблема, прежде всего потому, что эстафета восприятия и эстафета действия меняются с разной скоростью. Некоторые исследования показывают, что в среднем осознание отстает от действия на сей день приблизительно на 25 лет. Однако этот разрыв не является величиной постоянной - есть основания предполагать, что приблизительно в ХП в. он был равен где-то 75 годам, а в более ранние эпохи - еще больше. В то же время понятно, что гибкость и результативность экономической деятельности во многом зависит именно от скорости осознания новых условий. Недаром на повестке дня сегодня один из основных вопросов - формирование нового мышления. Анализ - детальный! - закономерностей трансформации эстафет осознания может способствовать поиску наиболее рациональных путей этого формирования.

Надо сказать, что разными скоростями изменения характеризуются не только эстафеты действия и осознания. Скорость изменения образца - индивидуальная характеристика любой эстафеты. Конечно, при этом каждая группа эстафет имеет скорости в определенных пределах. Например, наиболее стабильна эстафета цели, наиболее мобильна - моды. В результате, в реальной практике мы имеем дело с пучками эстафет, часть из которых относительно стабильна, часть легко изменяется и т.д. Вспомним, что ни одно реальное действие не есть реализация одного, единственного образца, оно входит в состав целой серии эстафет, как входящих в один пучок, так и изолированных. В основе образования пучка эстафет и в качестве гаранта его относительной стабильности выступает эстафета цели, которая служит критерием отбора остальных эстафет, - способа действия, формы конечного результата и т.п. Пучки эстафет могут быть стабильными - не по составу, а по существованию, - и, так сказать, краткосрочными. Стабильные пучки эстафет связаны с удовлетворением жизненных потребностей человека, таких, например, как добывание пищи. Краткосрочные пучки эстафет связаны с решением частных задач.

Отметим также, что абсолютно идентичное воспроизведение образца в принципе невозможно. В ходе же статистически значимого числа реализации образца неизбежно накапливаются ошибки. Накопление ошибок ведет к разрушению образца, к тому, что он перестает удовлетворять те потребности, в соответствии с которыми проводилась его реализация. Возможен, правда, и другой вариант, когда в ходе накопления ошибок образец получает более оптимальный вид.

С разрушением образца происходит и угасание эстафеты. Но поскольку, как уже отмечалось, отдельно взятая эстафета - плод воображения, то это угасание выражается в распаде данной эстафеты, которую корректней было бы назвать пучком, на более частные эстафеты. Например, с угасанием эстафеты обработки кремня с целью изготовления орудий она распалась на эстафету обработки кремня для добычи огня, а в последствие - для кремневых ружей, и эстафету форм орудий (первые металлические орудия унаследовали форму от каменных).

Другой путь трансформации образцов - пересечение эстафет. Правда, здесь трансформация образцов может оказаться настолько существенной, что стоит говорить о порождении нового образца. Именно на пересечении эстафет родились такие науки, как биохимия или геофизика. Интересно, что в результате пересечения эстафет практически никогда не возникает «среднеарифметическое» из исходных образцов. Некоторые характеристики в новом образце наследуются от одного из предшествующих, некоторые - от другого, и те, и другие трансформируются, «притираются» друг к другу. В этом аспекте было бы очень любопытно посмотреть, образец какого типа должен возникнуть в результате сближения умственного труда с физическим. Понятно, что в основе лежат две эстафеты - по роду труда, - но вот каков должен быть новый образец, полученный при их пересечении? Эта проблема вполне может быть решена в рамках теории социальных эстафет.

Пересечение эстафет может быть как сознательным, так и неосознанным, и в этом плане необходим серьезный анализ. При этом достаточно часта ситуация, когда в процессе сознательного пересечения эстафет не учитываются закономерности этого процесса (да и не могут учитываться, поскольку данная теория не получила еще, к сожалению, достаточного применения), в результате чего новый образец либо не обладает необходимыми качествами, либо вообще не приходит формирования нового образца. Реальный пример ситуации такого рода - развитие направления в исторических исследованиях, связанного с применением статистико-математических методов. По замыслу оно должно было привести к образованию исследований нового типа, однако в реальности задачи остались прежними, интерпретации - тоже, подходы не изменились, а статистико-математические методы в подавляющем большинстве случаев играют роль модного аксессуара. Это явление вполне справедливо было охарактеризовано М. Розовым как подмена теоретизации науки ее математизацией.

Пересечение эстафет может быть также случайным или целенаправленным. Целенаправленное пересечение связано, как правило, с изменением цели, с устареванием образца, сменой материала, изменением технологии и т.п.

Однако основным фактором, влияющим на пересечение эстафет, да и вообще на все процессы, связанные с трансформацией самих эстафет или их состава, является влияние окружающей среды, или нормативной системы. Эти определенные условия могут быть рассмотрены как нормативные системы, накладывающие ограничения как на выбор образцов, так и на форму их реализации. По составу нормативные системы могут быть знаковые, ценностные и т. п. Связь нормативных систем с экосистемами обеспечивает устойчивость первых, т.к. распространение образцов происходит, естественно, в социальной среде и детерминировано ее потребностями, возможностями и ценностными установками, а они, в свою очередь, во многом обусловлены средой обитания данного общества. Комплекс потребностей, возможностей и ценностных установок и является той нормативной средой, которая регулирует процесс движения эстафет. Это, однако, не означает, что сама нормативная система неизменна. Она также является эстафетой, но наиболее стабильной. В состав нормативной системы входят прежде всего эстафеты, образцы которых являются оптимальными. Сюда же относятся эстафеты, связанные с удовлетворением повседневных потребностей человека и социума - добыча пропитания, строительство жилища и пр. Устойчивые эстафеты, входящие в состав нормативной системы, - реализующие образцы-идеалы с большой полисемантичностью, выступающие в качестве цели (ср. вековечную мечту человечества о «золотом веке», стремление к миру и т.п.). Значительный пласт нормативных систем образуют неосознаваемые, «реликтовые» эстафеты, связанные в основном с нормативами поведения. Устойчивый пласт - эстафеты, существенно детерминированные биопсихологическими факторами - например, эстафеты восприятия, речи и др. Однако наиболее важный пласт нормативных систем - эстафеты, которые могут быть реализованы только коллективно, т.е. определяющие действия социальных групп. Понятно, что к ним относится вся политическая, экономическая и т.п. деятельность. Таким образом, можно сказать, что нормативные системы - это эстафеты, по отношению к которым частные эстафеты выступают как зависимые. В свою очередь частные эстафеты выступают как нормативные системы по отношению к еще более локальным, еще менее устойчивым эстафетам. Исходя из этого утверждения можно сделать вывод, что каждый конкретный акт совершается в рамках не одной, а целого ряда иерархически организованных нормативных систем. В каком-то смысле близко к нему мнение В. М. Розова: «Каждый человек знает много реальностей, точнее, живет в них; он различает реальность трудовой деятельности, игры, искусства, познания, науки, общения, сна и другие… Каждая реальность задает сознанию человека определенный мир, бытие и отделена от других реальностей рамками условности (логика и события, действующие в одной реальности, теряют свою силу и жизненность в других). Несколько упрощая дело, можно сказать, что одна реальность отличается от другой событиями и их характером, логикой и закономерностями, порядком вещей и отношений» (17).

Различные нормативные системы, существующие синхронно, оказывают существенное влияние друг на друга. Естественно, что при этом доминирующую роль играют нормативные системы, связанные с экономическим базисом общества. Далее по силе влияния идут нормативные системы коллективного действия. Наиболее зависимы и вариабельны личные нормативные системы. Однако и их зависимость относительна, т.к. в ряде случаев и личностные нормативные системы оказывают существенное влияние на нормативные системы более высокого уровня социальной общности. Необходимо учитывать, что, поскольку данная конкретная эстафета входит в ряд нормативных систем, то ежели одна из нормативных систем, в которую она входит, претерпевает некоторые изменения и тем самым трансформирует эстафету, то трансформировавшаяся эстафета оказывает влияние в плане изменения на все те нормативные системы, в которые она входит. Собственно, именно таким способом, на мой взгляд, и происходит воздействие нормативных систем, существующих синхронно, друг на друга.

Еще один аспект анализа взаимодействия нормативных систем и эстафет - анализ их на совместимость. Об эстафетах можно говорить как о контактных, т.е. возможность сосуществования которых в рамках одной нормативной системы не исключена, и контрарных, взаимоисключающих. Можно представить себе ситуацию, когда одна и та же нормативная система представляет условия для реализации двум эстафетам, сосуществование которых невозможно. В этом случае «выживает» та эстафета, которая наиболее тесно связана с удовлетворением насущных потребностей социума или индивида. В этом же аспекте можно рассматривать совместимость нормативных систем. В историческом плане можно привести такие примеры совместимости нормативных систем, как явление ассимиляции, ситуация двоеверия, двоевластия и т.п. В принципе такая ситуация всегда неустойчива и неизбежно ведет либо к формированию новой нормативной системы, включающей элементы обеих предшествующих, либо к возобладанию одной из них и вытеснению другой.

Важно, однако, то, что совместимость нормативных систем обусловлена наличием в них ряда сходных базовых элементов. Так, мирное сосуществование славянского язычества с христианством было возможно лишь потому, что в язычестве уже возникли тенденции к выдвижению «главного» бога, а в христианстве всегда существовал простор для присутствия «малых» богов в лице архангелов, святых, представителей нечистой силы. Привнесение государственности в некий социум будет успешным только в том случае, если в недрах последнего уже созрели соответствующие идеи и институты и если привносимая государственность не слишком высокого уровня..

Приближаясь к концу нашего рассмотрения основных проблем теории социальных эстафет в рамках исторического исследования, хотелось бы остановиться еще на некоторых моментах. Представляется, что построение исторического исследования на основе теории социальных эстафет не только должно не препятствовать решению традиционных исторических задач, но и создавать условия для расширения их круга. В частности, получает широкое распространение анализ конфликтных ситуаций в истории. В русле теории социальных эстафет он должен проводиться на базе анализа совместимости нормативных систем, эстафет и образцов.

В основе хронологического среза мир предстает перед нами как совокупность образцов различных типов. При этом развитие понимается как поток эстафет, местами пересекающихся, местами исчезающих или появляющихся. В качестве побудительной причины исторического прогресса может рассматриваться поиск оптимального образца-идеала. Важным представляется отметить существование внесистемных образцов, т.е. образцов, не образовавших эстафету. В их число входят прежде всего «неудачные» образцы. Человечество развивается методом проб и ошибок. Вот эти пробы и ошибки составляют костяк внесистемных образцов.

Утверждение, что любое действие есть действие по образцам и что любая эстафета детерминирована нормативной системой, вызывает глухое раздражение внешним сходством с лапласовским детерминизмом. Чтобы снять его, необходимо отметить, что пучок эстафет, идентифицируемых с человеческой личностью, носит сугубо динамический характер. Человек ежесекундно знакомится с новыми образцами, часть которых входит в состав его пучка эстафет, вытесняя другие образцы, в том или ином смысле устаревшие. Как нельзя дважды войти в одну и ту же реку, так нельзя и дважды пронаблюдать один и тот же пучок эстафет у одной и той же личности.

Такое утверждение, однако, не снимает еще полностью с теории социальных эстафет обвинение в излишне жестком детерминизме, т.к. смена эстафет в пучке может представляться и строго определенной, находящейся вне сферы человеческой, личностной деятельности. И здесь на помощь приходит категория принятия решений. Каждый конкретный человек для достижения поставленной им цели имеет набор образцов, из которых он в состоянии выбрать наиболее устраивающий его. Безусловно, этот выбор также происходит в соответствии с его образцами поведения, мышления и т.п. Более того, чем масштабнее социально, чем менее личностной является его цель, тем меньше у него выбор. При этом сам человек может этого и не осознавать. Однако это требует отдельного обсуждения.

Библиография

1. М. А. Розов. К методологии анализа рефлектирующих систем. - Проблемы рефлексии. Новосибирск, 1987; Он же. Проблема ценностей и развития науки. - Наука и ценности. Новосибирск, 1987.
2. Он же. Понятие исследовательской программы. - Исследовательские программы в современной науке. Новосибирск, 1987, стр. 11
3. Он же. Проблемы эмпирического анализа научных знаний. Новосибирск, 1977, стр. 74
4. Там же, стр. 75 -76
5. Там же, стр. 76
6. Там же, стр. 78
7. Он же. Методологические проблемы гуманитарного познания. - Проблемы методологии. М., 1984, стр. 74 - 75
8. Он же. Методологические особенности гуманитарного познания. - Проблемы гуманитарного познания. Новосибирск, 1986, стр. 43 -44
9. Там же, стр. 45
10. Там же, стр. 46
11. Там же
12. Он же. Проблемы эмпирического анализа…, стр. 84 -85
13. Он же. Методологические особенности…, стр. 44
14. Там же, стр. 48
15. Там же, стр. 52
16. Он же. Проблемы эмпирического анализа…, стр. 110
17. В. М. Розин. Опыт гуманитарного исследования художественной реальности поэтических произведений. - Проблемы гуманитарного познания, стр. 122. 123